357

IX

Льюис Г. Морган в своей известной книге «Ancient Society»** замечает, что религиозные торжества в древнем Риме перво­начально связаны были больше с родом (gens), нежели с се-мьею ***. Это неоспоримо, и это объясняется тем, что не семья предшествовала кровному родовому союзу, а, напротив, кровный родовой союз предшествовал семье. Римская патриархальная семья возникла сравнительно очень поздно из разложения ро­дового быта под влиянием земледелия и рабства ****. Но когда возникла эта семья, появились также семейные боги (Dii manes) и семейное богослужение, в котором роль священ-

 

** [«Древнее общество»]

*** См. стр. 245 немецк. перевода его книги: «Die Urgesellschaft», Stuttgart,  1891 г. [«Первобытное общество»,  Штутгарт 1891.| ¹

**** Морган, там же, стр. 396—397 ².

358

 

ника исполнялась главою семьи *. Общественное бытие и здесь определило собою религиозное сознание.

Боги патриархальной семьи были богами-предками. И по­скольку члены такой семьи имели родственную привязанность к ее главе, постольку эти чувства переносились на богов-пред­ков. Так создавалась психологическая основа для того настрое­ния, при котором человек считает себя обязанным любить бога, как дети любят отца.    Первобытный человек не знал отца как данного индивидуума. Словом «отец» обозначался у него ка­ждый член его кровного союза, достигший известного возраста. Поэтому у него не могло быть сыновней обязанности в нашем смысле. Чувство этого рода заменялось у него сознанием соли­дарности со всем кровным союзом. Мы уже видели, как это со­знание расширилось до сознания солидарности с божественным животным-тотемом. Теперь мы видим другое. Эволюция настрое­ний  обусловливается  эволюцией  общественных  отношений.

Но разложение кровного союза ведет не только к образова­нию семьи. Племенная организация заменяется государствен­ной. Что такое государство?

Государство, как и религию, определяли очень различно. Американский этнолог Пауэль определяет его так: «Государ­ство есть политическое тело, организованная группа людей с установленным правительством и с определенными законами» («the state is a body politic, an organized group of men an established government, and a body of determined low»). Я ду­маю, что это определение следовало бы кое в чем изменить и кое в чем дополнить. Но здесь я могу вполне удовольствоваться им.

Раз возникло правительство, возникают известные отноше­ния между правящими и управляемыми. За правящими при­знается обязанность заботиться о благосостоянии управляемых; за управляемыми признается обязанность подчиняться прави­телям. Кроме того, там, где существуют определенные законы, естественно существуют также их профессиональные охрани­тели ¹: законодатели и судьи. И все эти отношения между людьми получают свое фантастическое выражение в религии. Боги становятся небесными царями и небесными судьями.

 

* Ф. Б. Джевонс говорит: «It is still a much disputed question: what was the original form of human marriage, but in any case the family seems to be a later institution than the clan or community, whatever its structure, and family gods consequently are later than the gods of the com­munity» (Jevons, An Introduction etc., p. 180). [«Это еще очень спорный вопрос — какова была первоначальная форма человеческого брака; но во всяком случае семья, по-видимому, была более поздним установлением, чем клан или община, какова бы ни была их структура, а следовательно, и семейные боги появились позднее, чем боги общины» (Джевонc, Введение и т. д., стр. 180).]

359

австралиец и огнеземелец считают достойным только детей то верование, что духи наказывают людей за дурное пове­дение, то теперь, с возникновением государства, это верование становится очень распространенным и весьма прочным. Таким образом, анимистические представления крепко срастаются с нравственностью.

Первобытный человек думает, что после смерти его существо­вание будет совершенно таким же, каким было при жизни. А если он и допускает какие-нибудь различия в этом случае, то они не имеют никакого отношения к его нравственности. Если он думает, что его кровный союз произошел от черепахи, то он будет очень склонен предполагать, что и сам он по смерти сделается черепахой. Для него выражение «почить в бозе» зна­чило бы: «вновь принять образ зверя, или рыбы, или птицы, или насекомого и т. д.» Остаток этого верования мы видим в учении о переселении душ, очень распространенном даже у цивилизо­ванных народов. Так, например, Индия является классической страной этого учения. Но у цивилизованных народов вера в пере­селение душ тесно срастается с убеждением в том, что человек получает после своей смерти возмездие за свое поведение. «В книге Ману, — говорит Тэйлор, — установлены законы, по которым души, обладающие добрыми качествами, приобре­тают божественную природу, тогда как души, которые упра­вляются только своими страстями, принимают вновь человече­ский образ; наконец, души, погруженные во мрак зла, пони­жаются до степени животных. Таким образом, ряд переселений души идет в нисходящем порядке от богов и святых через ряды высших аскетов, брахманов, нимф, царей и министров к акте­рам, пьяницам, птицам, плясунам, мошенникам, слонам, ло­шадям, судрам, варварам, диким зверям, змеям, червям, насе­комым и неодушевленным предметам. Хотя отношение между преступлением в одной жизни и наказанием в другой по боль­шей части темно, в кодексе искупительного странствования душ можно, однако, усмотреть стремление к соответственности возмездия и намерение наказать грешника его же собственным грехом» *.

Согласно египетским верованиям, душа человека подверга­лась после его смерти суду, приговором которого и определя­лось ее дальнейшее существование. Но замечательно, что эта перспектива божественного суда не устраняла у древних егип­тян той мысли, что люди различных общественных классов и за гробом будут вести различное существование.

Египет — земледельческая страна, целиком зависящая в своем существовании от разливов Нила. Чтобы упорядочить эти разливы, уже в самой глубокой древности была создана целая система каналов. Работа па этих каналах являлась на­туральной повинностью египетского крестьянина. Но люди выс­ших классов отделывались ох нее, поставляя за себя замести­телей. Это обстоятельство отразилось и на представлениях египтян о загробном существовании.

Египетский крестьянин был убежден, что его и на том свете заставят рыть и чистить каналы; но он мирился с этим, утешая себя, вероятно, тем соображением, что ему «некуда податься» ³. Людям же высших классов очень не нравилась такая перспек­тива, и для их успокоения было придумано очень простое сред­ство: в их могилы клали множество кукол («ушебти»), души ко­торых и должны были за них работать на том свете. Но самых предусмотрительных людей не успокаивала и такая предосто­рожность; они спрашивали себя: «а что будет, если души этих кукол откажутся работать за меня и перейдут к моим врагам?» Чтобы этого не случилось, некоторые из них — очевидно, са­мые благоразумные и самые изобретательные — приказывали делать на куклах такую назидательную надпись: «слушайся только того, кто тебя сделал; не слушайся его врага» **.

Если от египтян мы обратимся к древним грекам, то увидим, что и у них представление о загробной жизни лишь постепенно сочеталось с представлением о наказании в будущей жизни за земные грехи. Правда, Одиссей уже встречает в Аиде «Зевесова мудрого сына Миноса» ⁴, который судил тени умерших:

Скипетр в деснице держа золотой, там умерших судил он,
Сидя; они же его приговора, кто сидя, кто стоя,                 
Ждали в пространном, с вратами широкими, доме Аида ⁵.  

 

* Chantepie de la Saussaye, назв.  соч.,  стр.  106—107 ². 

** «La religion égyptienne», par A.Erman, Traduction franc. par Ch. Vidal, Paris 1907, р. р. 201—202, 266.   [«Египетская религия» Л. Эрмана, Франц. перев. Ш. Видаля, Париж 1907, стр. 201—202, 266.]

361

Но, описывая дальше пребывание теней в Аиде, Одиссей упоминает о мучениях только таких выдающихся грешников, как Титий, Сизиф, Тантал ¹, погрешивших главным образом против богов; остальные же тени усопших но своему образу существования ничем не отличаются друг от друга: «милая ма­терь» Улиса Антиклея находится в том же самом месте, как и злодейка жена Эрифила,

Гнусно предавшая мужа, прельстясь золотым ожерельем... ²

Это совсем не то, что мы видим у Данте, который в своей «Божественной комедии» распределяет муки и блаженство лю­дей в строгой сообразности с их земным поведением. Притом же у греков героического периода тени царей, спустившись в Аид, остаются царями, а тени подданных — подданными. «В Одис­сее» Улис говорит Ахиллу:

...живого тебя мы, как бога бессмертного, чтили;

Здесь же, над_: мертвыми царствуя, столь же велик ты, как

в жизни

Некогда был; не ропщи же на смерть, Ахилл богоравный ³.

А в эпоху Платона уже было, по-видимому, распространено убеждение в том, что посмертное существование людей вполне определяется их поведением на земле. Платон учил, что людей ожидает на том свете награда за добродетель и наказание за грехи. В десятой книге своей «Республики» он заставляет памфилийца Эра, душа которого побывала на том свете, описы­вать страшные муки грешников, особенно отцеубийц и тира­нов ⁴.

Интересно, что их мучат ужасные чудовища, кажущиеся огненными. В этих чудовищах нетрудно узнать предков хри­стианских дьяволов.

 

728

К стр. 357

¹ См. Льюис Г. Морган, Древнее общество, Л. 1935, стр. 166.

² См. там же, стр. 277.

К стр. 358

¹ Слов «профессиональные охранители» в «Современном мире» нет.

К  стр.  359

  ¹ См.   Э.   Тэйлор,   Первобытная  культура,   стр. .305.

 

729

 

 

² В книге «Histoire des religions de l'Inde», Paris 1890 («История религий Индии», Париж 1890), в главе «Брахманизм», Миллуэ пишет: «Брах­манизм представляет себе существование души... как переселение, или метампсихоз. Он считает, что после своего разлучения с Брамой душа... утрачивает, благодаря соприкосновению с материей, свою божественную чистоту. В процессе необходимого усовершенствования она проходит через все или через известное число ступеней лестницы существ,.. приоб­ретая в течение этих странствований все большую сумму достоинств, до того момента, когда она, наконец, сможет одухотворить тело человека» (стр. 73; цитата дана в переводе).

К стр. 360

¹ Фиванская эпоха — 2500—1100 гг. до н. э., когда центром всей жизни Египта был город Фивы.

² См. П. Д. Шантепи де ла Сосей, Иллюстрированная история ре­лигий, т. I, стр. 177.

³ Слова из рассказа Горького «Тоска», выражающие обреченность человека, подчиненного неумолимым законам жизни. См. ниже цитату из этого рассказа (стр. 398—399) и примечание к ней.

⁴  Минос — легендарный царь древнего Крита. Согласно греческому мифу, считался одним из судей подземного царства.

⁵ Цитата из «Одиссеи» дана у Плеханова в переводе В. А. Жуков­ского (см. Гомер, Одиссея, М. 1935, стр. 143).

К стр. 361

¹ Титий — согласно мифу, исполин на острове Эвбея, покушавшийся совершить насилие над богиней Латоной; был сражен стрелами Аполлона и Артемиды. В подземном царстве, распростертый на земле, должен был терпеть вечные муки: два коршуна беспрерывно терзали его печень.

Сизиф — по греческой мифологии, царь Коринфа, обманувший бо­гов, заковавший в цепи смерть и вернувшийся на землю. За это боги при­судили его вечно вкатывать на высокую гору камень, который тотчас же скатывался обратно. Отсюда выражение «сизифов труд», употребляющееся для обозначения тяжелой, но бесплодной работы.

Тантал — согласно мифу, лидийский или фригийский царь, сын Зевса. За то, что разгласил тайны олимпийцев и, чтобы испытать всеве­дение богов, угостил их на пиру мясом своего убитого сына, был прису­жден к вечным мукам: стоя по горло в воде и имея над собой спелые плоды, он не мог утолить свой голод и жажду, так как вода уходила из-под его губ, а плоды поднимались вверх. Отсюда выражение «муки Тантала».

² См. Гомер, Одиссея, стр. 138.

³ См. там же, стр. 141.

⁴ См. Сочинения Платона, ч. III. Политика и государство, Спб. 1863, стр. 514 и сл.