Борис Славин,

доктор философских наук

Истина в отличие от мифа всегда конкретна. Если мы ищем причины, породившие сталинизм и Большой террор, то нужно прямо сказать — они являются плодом не революции, а контрреволюции, осуществленной Сталиным и его приспеш­никами на рубеже 30-х гг. прошлого века. Большой террор есть прямое отрицание идеалов Октябрьской революции, 90-летие которой отмечается в этом году. Здесь говорили: «Рево­люция пожирает своих детей». Но у нас не революция пожира­ла своих детей, а контрреволюция, термидор, осуществлен­ный Сталиным и его командой. Сталин — не интернациона­лист, Сталин — не революционер в точном смысле этих слов. И когда пытаются отождествлять Сталина со всей плеядой ре­волюционеров ленинской школы, происходит фальсификация истории.

Известно, что Сталин активного участия в Октябрьской революции не принимал. Мало того, позднее в 1924 году в хо­де борьбы с Троцким он фальсифицирует протоколы заседа­ния ЦК партии о подготовке к восстанию, вписав в них свое имя как одного из руководителей этого восстания. Сталин всегда был далек от революционной нравственности и идеа­лов революции. В ссылке и тюрьмах он больше общался с представителями уголовного мира и полицейскими надзира­телями, чем с революционерами. Привычки такого общения он сохранил надолго. Он ненавидел старых большевиков за то, что они знали о его неблаговидной роли в революции и Гражданской войне (участие в насильственных «эксах», со­трудничество с охранкой, санкционирование убийства «цар­ской семьи», уничтожение пленных белоказаков и т. д.). В 1930-е гг. он ликвидирует многих из них.

184

В последнее время в научной среде и во многих средст­вах массовой информации стал распространяться миф о Ста­лине как «творческом» или, как здесь говорилось, «эффектив­ном» менеджере, проведшим успешную индустриализацию и коллективизацию страны, в отличие, например, от марксист­ского догматика Ленина. С подобными утверждениями можно согласиться только в одном случае: если под «творчеством» понимать не теорию и практику НЭПа, которые реализовал Ленин, а сталинский возврат в начале 30-х годов от НЭПа к по­литике «военного коммунизма», не ленинскую идею добро­вольной кооперации на селе, а «большой скачок», связанный со сталинской коллективизацией, наконец, не проект демо­кратизации советского государства, предлагавшийся в по­следних работах Ленина, а создание Сталиным тоталитарной системы и соответствующей ей теории обострения классовой борьбы по мере приближения к социализму.

На мой взгляд, утверждение о якобы «творческой натуре» Сталина напоминает известное «творчество» Воланда из ро­мана «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. Отличие только в том, что Воланд в писательском воображении применял метод «секир башка» только к отдельным нехорошим персонажам романа, а Сталин пользовался им в реальной действительнос­ти применительно к сотням тысячам не в чем не повинных лю­дей. На самом деле, никакого «творческого», а тем более «эф­фективного менеджера» в лице Сталина не было. Он был хит­роумным, но во многом недальновидным политиком, допус­кавшим на практике весьма грубые ошибки. Это от него исхо­дили нереальные цифры пятилетних планов, абсолютизация чрезвычайных мер в политике, стратегические просчеты в оценке предвоенной ситуации накануне 1941 года, полное пренебрежение ценностью человеческой жизни на крутых по­воротах истории и т. д.

Сталин, в конечном счете, предложил свой доморощен­ный проект строительства социализма, чуждый марксизму и научно обоснованному проекту Ленина. Как известно, основ­ные идеи индустриализации, кооперации и культурной рево­люции, принадлежали Ленину, а не Сталину. Напомню, Ленин предлагал провести индустриализацию страны, прежде всего за счет средств, освобождаемых при сокращении госаппарата,

185

а кооперацию — за счет строгого соблюдения принципа доб­ровольности и механизации сельского хозяйства путем созда­ния и передаче деревне не менее двухсот тысяч тракторов. Ни тот, ни другой завет Ленина не были выполнены Сталиным. На­против, волюнтаристски превратив индустриализацию в «сверхиндустриализацию», Сталин стал осуществлять ее на основе насильственного взимания «дани с крестьянства» и прямого «выжимания пота» из рабочих. Что касается коопера­ции на селе, то она также свелась к известному силовому рас­кулачиванию не только кулаков, но и середняков с последую­щим формальным обобществлением примитивного сельско­хозяйственного инвентаря (сохи) и изъятия в пользу колхоза нередко единственной лошади или коровы, без которых, вооб­ще, невозможна нормальная жизнь крестьянской семьи. Тем­пы коллективизации были такие, что у «правых», по выражению Сталина, «глаза лезли на лоб». На самом деле, темпы и методы сталинской коллективизации были омыты слезами и кровью миллионов сельских тружеников. Результаты такой политики хорошо известны: ничем неоправданные человеческие жерт­вы, семейные трагедии, голодомор в большинстве регионов страны, многолетняя стагнация сельского хозяйства, полная дискредитация идей социализма в аграрном вопросе.

Разрушительные последствия такой политики естествен­но порождали сопротивление сталинизму, начиная с много­численных крестьянских восстаний на юге страны, и кончая антисталинскими выступлениями представителей «левой оп­позиции», программным демаршем Рютина, открытым обли­чительным письмом Раскольникова, критическими высказы­ваниями Крупской, политическими протестами Бухарина и других ветеранов партии.

Чем должны гордиться школьники, изучая советскую исто­рию? Думаю, многим. Известно, что наша история развивалась противоречиво. В ней хорошо прослеживается противополож­ность ленинской и сталинской линии развития советского об­щества, борьба сторонников демократии и тоталитаризма. На мой взгляд, в советской истории можно и нужно гордиться как простыми тружениками, на плечах которых держалась наша страна, так и выдающимися представителями отечественной науки и культуры, которые творили историю, не запятнав себя

186

порочным сотрудничеством со сталинским режимом власти. Особенно следует гордиться теми людьми, кто сознательно сопротивлялся этому режиму, кто был предан идеалам рево­люции, кто сознательно боролся с ложью властных структур и насилием над народом. Только не надо противников тотали­тарного сталинского режима автоматически превращать в ан­тисоветчиков, как это часто делал сам Сталин: они ими не бы­ли. Я думаю, что можно и нужно гордиться, например, такими людьми, как Рютин, Шаламов, Раскольников и др. Напомню, эти люди никогда не отрицали свою связь с Лениным и Ок­тябрьской революцией. В то же время, они видели в Сталине подлинного душителя революции. Известно, например, вос­торженное письмо Шаламова в связи с проведением XX съез­да партии, в котором он с радостью отмечал, что, наконец-то, идол разбит и «преступления названы преступлениями».

Большой террор, на мой взгляд, был своеобразным отве­том Сталина на принципиальную критику его политики, исхо­дившую от представителей ленинской гвардии большевиков. Острие этого террора было направлено, прежде всего, против них и связанных с ними людей. Этот ответ был расчетливым и жестоким. С его помощью Сталин решал двойную задачу: с одной стороны, переложить на своих оппонентов провалы собственной политики, с другой, физически устранить свиде­телей этих провалов. «Дело Кирова» и последующие за ним знаменитые Московские процессы должны были реализовать этот иезуитский замысел.

Для осуществления его в ход были пущены все дозволен­ные и недозволенные средства (фальсификация фактов, кле­вета, пытки, шантаж, самооговоры). Мало того, по логике «дер­жи вора», Сталин обвинил своих бывших товарищей по партии в попытках осуществления террористических актов, связанных с покушением на его личность, якобы олицетворяющую собой идеалы партии и Октябрьской революции. В итоге большого террора были превращены во «врагов народа» и уничтожены тысячи выдающихся деятелей советской власти, ликвидирова­ны организации ветеранов революции, была произведена пол­ная «зачистка» ближайших соратников Ленина, упомянутых в его Политическом завещании: Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина,  Рыкова, Пятакова. Сталин фактически уничтожил

187

весь «тонкий слой» революционеров, на авторитете которого во многом держалась советская власть. Тем самым уже тогда были заложены глубинные предпосылки ее будущего падения. В этом смысле Сталин был не героем Октября, а могильщиком революции и дела Ленина. Только за связь с «врагами народа» поплатились миллионы ни в чем не повинных граждан. По дан­ным доклада комиссии ЦК КПСС президиуму ЦК за 1937-1938 гг. было репрессировано по обвинению в антисоветской дея­тельности 1 548 366 человек, из них расстреляно 688 503 чело­век. По современным данным «Мемориала» цифра расстре­лянных вырастает до семисот с лишним тысяч. Таких «чисток» и жертв не знала мировая история.

Не смотря на это, современные поклонники Сталина (как, впрочем, и его либеральные противники) не устают вновь и вновь повторять различные мифы и фальсификации Москов­ских процессов, выдавая их за сенсационные открытия. При этом они совершенно не утруждают себя предъявлением об­щественности каких либо новых научных фактов, аргументов и доказательств. Например, до сих пор существует и пускается в ход некогда популярный миф, созданный в 30-е гг. о том, что «Ленин — это Сталин вчера, а Сталин — это Ленин сегодня». Ничего более нелепого себе нельзя представить.

В действительности, Ленин был принципиальным против­ником Сталина, а не его учителем. Да и Сталин, мягко говоря, не любил Ленина. Он презрительно о нем говорил до 1917 го­да, а потом постоянно завидовал его мировой славе вождя Ок­тябрьской революции. Ленин, в свою очередь, тоже не случай­но называл Сталина «поваром, который может готовить только острые блюда». Сталин, на самом деле, их постоянно готовил как при жизни Ленина, так и после его смерти. Так, в начале 20-х гг. при явном поощрении Сталина возникло известное «грузинское дело», связанное с рукоприкладством Орджони­кидзе в Грузии. Он же активно выступил против осуществле­ния ленинского плана образования СССР. В последние годы жизни Ленина, под видом заботы о здоровье создателя совет­ского государства, он фактически полностью изолировал его от политики. При этом он позволял себе грубо оскорблять Крупскую, что не могло не сказаться на ухудшении здоровья Ленина. Случайно узнав о таком поведении Сталина, Ленин

188

потребовал извинений с его стороны, в противном случае он предлагал порвать с ним всяческие отношения.

Вместе с тем, конфликт Ленина со Сталиным не следует трактовать в сугубо личном плане: они были, по существу, по­литическими антиподами, Интерпретируя по своему извест­ное письмо Ленина XII съезду партии, Сталин говорил, что в нем лишь указывалось на его грубость. При этом он соглашал­ся: «Да, я груб, но груб с врагами Советской власти!». Однако суть ленинского письма состояла в другом: это был важней­ший политический документ — своеобразное завещание ве­ликого революционера, в котором осмысливалось будущее развитие партии и советского государства. Дело в том, что в последние годы своей жизни Ленин расходился со Сталиным по многим принципиальным вопросам политики. В частности, они совершенно по разному понимали национальный вопрос и способ образования СССР, проблему реформирования по­литической системы, реорганизацию Рабкрина, вопросы, свя­занные с монополией внешней торговли, ролью Госплана в об­ществе и т.д. Ленин считал и писал в Завещании, что Сталин не только груб и капризен, но и не лоялен к товарищам по партии. Его отношения с Троцким были настолько враждебны, что мог­ли, по мнению Ленина, способствовать расколу в партии и да­же ее возможному падению. Исходя из этих фактов, Ленин в 1923 году приходит к выводу о необходимости снятия Сталина с поста генсека, о чем он и хотел публично заявить (взорвать «бомбу») на ХII-ом съезде партии. Однако очередной приступ болезни не дал ему этой возможности, а соответствующее письмо, которое он адресовал этому съезду, Сталин фактиче­ски скрыл от партии. Учитывая все сказанное, у меня нет со­мнения в том, что Сталин своим поведением ускорил кончину Ленина. По мнению Троцкого, высказанному незадолго до его собственной смерти, Сталин, наблюдая явное улучшение здо­ровья Ленина к началу 1924 года, мог его отравить.

Однако со смертью Ленина, не исчезло стремление Ста­лина развенчать или «подмочить» высокую нравственную ре­путацию вождя Октябрьской революции, и тем самым повы­сить авторитет собственной личности. Это тайное стремление открыто проявилось во время подготовки Московского про­цесса по делу Н. Бухарина. Сегодня очень популярен миф,

189

кстати, опровергнутый серьезной наукой, о том, что Ленин приехал в Россию не только в немецком опломбированном ва­гоне, но и с немецкими деньгами для совершения революции. Современные распространители его, видимо не знают о том, что Сталин, по свидетельству Александра Орлова, стремился навязать этот миф арестованному Н. Бухарину в качестве не­коего откровения. Так, Бухарину было предложено подписать соответствующее письменное признание, а затем выступить с ним на суде. В этом признании говорилось, что Ленин якобы имел «секретное соглашение» с немецким правительством, по которому оно в 1917 году предоставило ему железнодорож­ный вагон, для проезда через Германию. Верный этому согла­шению Ленин, после захвата власти, настоял на заключении унизительного сепаратного мира с немцами. Мир, достигну­тый таким образом, конечно, возмутил Бухарина и он начал разрабатывать план убийства Ленина. Прочитав проект такого «признания», Бухарин вне себя от негодования, воскликнул: «Сталин хочет и мёртвого Ленина тоже посадить на скамью подсудимых!». Надо отдать должное Бухарину в том, что он ре­шительно отказался подписать проект такого признания, хотя под влиянием шантажа следователей, соглашался признать многое из того, что требовал от него Сталин.

Конечно, Сталин открыто никогда не выступал против Ле­нина, тем более против идеалов революции и социализма. Мало того, он широко использовал последние для оправдания своих политических ошибок и реализации собственных власт­ных интересов. Так, Сталин подводил под Московские процес­сы и связанные с ними массовые репрессии уже упоминавшу­юся псевдомарксистскую теорию «обострения классовой борьбы» и «усиления государства» по мере приближения к со­циализму. Этим же целям служила фальсификация истории партии и Октябрьской революции в «Кратком курсе истории ВКП(б)», принятие так называемой «сталинской Конституции», провозглашавшей успешное построение социализма в еще недавно отсталой стране, наконец, этим же целям служил от­каз Сталина от Коминтерна, введение консервативной «дер­жавной» символики в армии и других сферах общественной жизни. Все это, взятое вместе, должно было идейно оправ­дать сталинскую политику, поднять в глазах общественности

190

величие и неповторимость его роли в истории. На эти же цели работал и поощряемый им, особенно в последние годы, культ собственной личности.

Парадоксально, но факт: сегодня многое из этих сталин­ских «новаций» фигурирует у отдельных политиков и публицис­тов как характерное доказательство его мудрости и подлинно патриотической позиции. По их мнению, именно Сталин помог восстановить в стране русские национальные ценности в отли­чие от космополитизма Троцкого и интернационализма Лени­на. При этом совершенно забывается, что эти «новации» Ста­лина имели явно монархический привкус, полностью противо­положный духу социализма, которому он на словах присягал.

Нам сегодня нужна вся правда о Большом терроре. При этом не следует абстрактно, тем более конъюнктурно тракто­вать смысл и значение сталинских репрессий конца 30-х гг. Здесь присутствуют люди, которые пережили эти репрессии. Являясь, как и их отцы, противниками сталинского режима, они мечтали о социализме с человеческим лицом. И к этому социализму история вплотную подошла на XX съезде КПСС, надломившему сталинский тоталитаризм, и особенно в годы перестройки, нанесшей ему последний смертельный удар. Без понимания этих переломных явлений советской истории, на мой взгляд, нельзя понять ни нашего прошлого, ни настоя­щего, ни будущего.

191